Глава 1

* * *

 

   1972 год, год моего рождения, был високосным и олимпийским. Исполнилось 50 лет с момента образования СССР, летом, в которое я появился на свет, стояла ужасная

жара и засуха, а лучшей песней года, как будто по иронии, стала песня «Увезу тебя я в тундру».

    Откуда я взялся? Теперь уже знаю: вышел из рук Творца, как и Адам когда-то. И всё-таки хотелось бы рассказать для начала о моих предках, бабушках и дедушках, и родите-лях тоже.

   Все мои предки, которых я знаю, были евреями. Фамилия из моего свидетельства о рождении - Виленский - не очень древняя, но и не новая. Происходит она от города Вильна ( Вильнюс ), который первый раз упоминается в письме князя Гедиминаса в четырнадцатом веке. Иными словами, интересная литовская и польская история с географией. Это только потом они попали на Украину, откуда все мои дедушки и бабушки.

   А как попал в Бердичев, на родину моего отца, человек по фамилии Виленский? Этот вопрос меня очень сильно заинтересовал, и вот, блуждая в Интернете, я, кажется, нашёл объяснение. Дело в том, что в средние века инквизиторы насильно превращали иудеев в католиков. Эти насильно окатоличенные назывались марранами. Однако поскольку у иудеев их вера - часть национального самосознания, как ни у кого из других народов, то с окончанием мрачных времён потомки марранов перешли снова в иудаизм. И, конечно, многие из них даже имели дворянство, которого могли и лишиться, перестав быть католиками.

   Есть ли в моём роду нееврейская примесь? Возможно, и есть. Дело в том, что у моей бабушки была украинская фамилия - Бабиченко. И я образно представил себе историю о том, как украинский парень, которого звали, скажем, Андрий, случайно встретил у реки симпатичную еврейскую девушку Гитл ( именно так и звали мою прабабушку ), так её полюбил, что принял еврейскую веру, стал Исраэлем и женился на ней. Хотя в царской России это было небезопасно, за это могли и повесить. Выдумка, скажете вы, но довольно любопытная. Вообще же, должен сказать, не только мои предки, но и вся моя жизнь неразрывно связана с Украиной. На Украине я родился и вырос, очень люблю украинский язык, песни, обычаи, книги и вообще всё, что с этим связано.

   Отец мой, как я уже и говорил, бердичевлянин. У своих родителей, моего дедушки Арона и бабушки Бэлы он был единственным ребёнком. Так уж получилось. Два раза у них рождался мёртвый ребёнок, и только третий, мой будущий папа, выжил. Может, именно поэтому его назвали Хаим, что значит «жизнь». Потом, правда, ему пришлось перекреститься в Ефимы из за известного отношения к лицам нашей национальности. Но в то время в Бердичеве был большой процент евреев, они ещё не уехали. Надо сказать,

что они очень уважали еврейскую традицию, а дедушка регулярно ходил в синагогу. Говорили они между собой на идише, и папа его тоже отлично знал.

   Что же касается мамы, то она, как впоследствии и я, родилась в Сумах. И если дедушка и бабушка из Бердичева были людьми мастеровыми, то по женской линии предки были несколько иными: один прадед бухгалтер, другой - коммерческий директор лесопильного завода. О них я знаю крайне мало, но до сих пор в нашей семье хранится старейшая фотография, сделанная ещё в девятнадцатом веке, где бабушкин отец с семьёй. Мамин отец, дедушка Рувим, прожил очень интересную жизнь. Родился он ещё до революции, воспитывался и учился, как и все еврейские мальчики, в хедере, а семьи тогда были с очень большим количеством детей. Всё изменил семнадцатый год. И вот что я хотел бы сказать: исторические события и лидеры очень сильно влияют на формирование людей, и

об этом я ещё много буду говорить, поскольку мне тоже досталось жить в переломный

момент истории и мне достался восемьдесят пятый год и девяносто первый. В общем, получилось так, что дед Рувим по жизни был и комсомольским активистом, и замполитом на фронте и ещё долгое время в армии после войны ( между прочим, за все послевоенные годы он никогда служить за пределы Украины не попадал ), а после демобилизации на руководящей работе. Им с бабушкой по жизни досталось: и война, и погромы, и вдобавок они ещё занимались сельским хозяйством в Крыму, там и познакомились и с тех пор всегда были вместе, даже на войне, когда бабушка пошла на фронт добровольцем.

   Моя мама… Человек удивительный и замечательный, и о ней я, наверное, ещё неодно-кратно вспомню, рассказывая о себе. Её жизненный путь был весьма любопытным: была она одногодкой с папой, даже месяц рождения один и тот же, сентябрь 1938-го. Сначала война, половину которой она провела в дедушкиной авиационной части, потом сорок пятый год и Польша, до которой дошёл его батальон, а затем гарнизоны в разных украинских городах: Белая Церковь, Миргород, Прилуки и, наконец, Бердичев, где они с папой и познакомились, встречая Новый год, стали встречаться и, наконец, поженились. А затем приехали вместе в Сумы, где родилась моя старшая сестра Ира, а затем и я.

  

   Пройдясь по галерее своих предков, я перехожу, наконец, к рассказу о себе. И начинать долгую историю буду, конечно же, с младенчества, с тех самых времён, «когда деревья были большими». И не только деревья, но и мой дом в Сумах - великолепном украинском городе, основанном запорожским атаманом Кондратьевым 350 лет назад. К сожалению, он не сохранился, его снесли, когда мне было лет семь, и остались только зрительные образы да несколько чёрно-белых снимков.

   Очень интересна история этого дома. До революции он принадлежал какому-то богато-му адвокату, и вот он то ли уехал, то ли что-то другое случилось с ним, а в дом его вселились «пролетарии». Это были мои прадедушка и прабабушка с семьёй ( они вселились в бывшую гостиную, в которой поставили перегородки ) и другие люди. Прадед Исак умер перед самым началом войны, и с его смертью вся наша семья получила ярчай-ший, можно сказать, урок веры.

   А вот в чём он заключался. Его жена, прабабушка Хана тогда сказала: «Что Бог не делает, всё к лучшему…» Но её тогда никто не понял. Зато её поняли позже. Дело в том, что последние годы он был нетранспортабельным, и если бы он был жив, вся семья, вместо того чтобы уехать в эвакуацию, осталась бы в Сумах, и их бы расстреляли фашисты, как и всех евреев. А так получилось, что его смерть спасла много жизней.

Должен сразу сказать, что верующий человек имеет совершенно иное отношение к смерти. Вера в вечность спасает его от отчаяния, когда он знает, что у Бога всё поправимо, даже смерть близких людей.

   Да, если бы не это обстоятельство, я мог бы и не родиться, или это был бы кто-то совсем другой. Для этого была бы и ещё причина. Ещё задолго до того, как дед стал политруком, два раза его чуть не настигла смертельная опасность. Первый раз, когда всех загоняли в колхозы, и он сказал, что не надо домашнюю птицу в колхоз; это только потом решили, что это перегиб. А второй раз в тридцать седьмом, «за связь с заграницей», то есть за переписку с родственниками в Америке. Ужасное время, ужасные нравы, попытка сослать всех евреев на Дальний Восток, так что появиться на свет я вполне мог бы и в Хабаровске.

   Итак, о моём старом доме. После войны дедушка и бабушка вместе с мамой ( и её старшей сестрой ) вернулись обратно, и квартира числилась за ними. Это несмотря на то, что жили они по гарнизонам. А потом дедушку демобилизовали ( между прочим это был великолепной души человек, почти священник, у него и должность была в армии такая ), вскоре мама закончила пединститут, вышла замуж и приехала с папой в Сумы. А у бабушки тоже была сестра - незамужняя. Диплом мама писала, будучи уже в положении, а родился первый ребёнок в Сумах.  

   Вот так и жили они все вместе, 7 человек в трёх комнатах. Мама, папа, дедушка и

бабушка. Дом, надо сказать, не со всеми удобствами, удобства во дворе, и  водопровода с канализацией тоже нет. Электричество, правда, есть, телевизор и радио тоже. Мою стар-шую, фактически, воспитывала бабушка - она не работала, занималась хозяйством. Мама была слабовата физически и ещё не определилась с работой ( она с детства была болез-ненной и её берегли, но это её не испортило, не помешало стать заботливой и доброй ), а папа, у которого был только техникум, пошёл в вечерний институт. Учился он всего семь лет, но зато когда закончил, его сразу на заводе назначили начальником нового отдела.

   А потом они остались в этой квартире втроём - все остальные в новые дома переехали. И решили осуществить свой давний замысел - завести второго ребёнка. Мой папа не сильно любил заниматься с очень маленькими детьми, ему больше нравилось с подросшими, особенно когда они начинали делать успехи. Новость о том, что у него будет первый ребёнок, не вызвала у него большой восторг. Он тогда сказал: «Ну что ж, нам будет хорошо и втроём…»  А потом, после рождения сестры, он, всё-таки хотел очень наследни-ка, и, когда я появился, по-настоящему и неподдельно радовался этому.

 

   Хочу сказать сразу, что у своих родителей я был не вторым, а фактически первым ребёнком. Почему, спросите вы? Да потому что, как я и сказал, воспитанием моей старшей сестры, как я и сказал, занималась бабушка и фактически только она. Более того, если в ту пору мама обращалась к ней с вопросом, связанным с этой темой, та отвечала вопросом на вопрос: «Ты что, мне не доверяешь?»  А вот поднимать меня ей с отцом пришлось уже самим.

   Вообще, я хочу изложить тут свой взгляд на молодые семьи. Большинство людей вступают в брак в возрасте двадцать с небольшим. У них маловато жизненного опыта, и они совершают много ошибок: в выборе партнёра ( главным образом по внешним дан-ным ), в самоуверенности, в неверной оценке и супруга, и себя. И только после свадьбы всё оказывается не так, как казалось: разные взгляды на жизнь, разные привычки, принципы, амбиции, несоответствия в малом и большом. Так случилось и с моими родителями. Мама в молодости слышала, что переделывать другого нельзя, это ничего не даст, но она посчитала, что ей как педагогу это удастся. И оказалась как всегда неправа. Придираться и пытаться переделать другого ни в коем случае нельзя, об этом ещё Карнеги в своей книге писал.

   То же самое с детьми. Без знаний и правильных понятий здесь можно много дров наломать. А мои родители, хоть были очень чистыми, порядочными и верными людьми, не занимались этим сами аж до тридцати с лишним лет. А потом пришлось всему учиться с нуля.

   Вот, например, физическое развитие и закалка. Геркулесами они не были, и мне то же самое досталось по наследству. У человека физически сильного есть свои преимущества.

И то, что они такие, не всегда их заслуга, просто они уродились такими. Мне это не досталось, и это наложило отпечаток на все годы моей жизни. Это, конечно, не была катастрофа, я рос, как все: неплохо занимался в школе, выполнял поручения по дому, даже спортом занимался, но в этом плане я был способен на меньшее, чем мои товарищи. Зато об умственном и духовном развитии детей мои папа и мама заботились как следует, и этого у них не отнять. Что я имею в виду, когда говорю о духовности? Хоть у нас и не было тогда Библии, но была же художественная литература, как бы вместо неё. К тому же мама в детской библиотеке работала, из школы через полтора года ей пришлось уйти, потому что голосовые связки слабые, но нашлась другая работа, связанная с детьми: сначала эта самая библиотека, а потом Дворец пионеров.

 

   Каково было моё восприятие мира в раннем детстве? Интересный вопрос. У меня сразу сложилось ощущение, что определённые взгляды на это появились во мне сразу. Удиви-тельно, но первое, что я помню - это круг и какие-то люди в белых халатах, которые надо мной склонились. И понятие бесконечности в пространстве и времени появились сразу.

В самом деле. Тогда мне казалось, что весь бескрайний мир устроен именно так, каким я его вижу - нарезанным на городские кварталы.

   Это - особая тема. Я родился, вырос и сейчас живу в городе. Я уже сформировался как городской житель и, к сожалению, другим не буду. Мне приходилось иногда бывать в сельской местности, я посмотрел на людей, которые там живут, на их жизненный уклад, и понял, что так жить, как они, я, к сожалению, не смогу. Хотя сегодня медицина уже доказала, что человеку здоровее жить в деревне, на свежем воздухе, регулярно работая физически и на более чистых продуктах.

   Тем не менее жизнь в трёхлетнем возрасте казалась мне однообразной: пробуждение, прогулка, еда и сон и опять то же самое, и так изо дня в день. Но тогда я и представить себе не мог даже моё ближайшее будущее.

   Что я мог в то время знать о Боге? Да ровным счётом ничего. Уж больно идейная была у нас семья. Дедушка бывший политработник, а папа тоже член КПСС и пропагандист на заводе. Мне показали книжечку карикатур Жана Эффеля и рассказали, что на самом деле Бога нет, что это всё сказки. Вот пока и всё.

   Но время шло. Менялись и обстоятельства жизни.