Глава 8

* * *

 

   ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ДЕВЯНОСТО ПЕРВЫЙ ГОД.  Августовский путч провалился и положил конец и советской власти, и СССР : В России Ельцин - президент, вот и решили республики Средней Азии и Украина тоже - подальше от него.

   Уже тогда я понял, что моё физическое здоровье даёт трещину. Налаженные принципы жизни - режим, 8 часов сна, прогулки, отдых по субботам и воскресеньям - работают не всегда. По примеру моей тёти, кроме кое-чего ещё, даже решил попробовать на себе гомеопатию. И ещё вдобавок в физкультурном диспансере, где я состоял на учёте как спортсмен, лечебная физкультура и массаж. Но всё это не сильно помогало.

   К тому же я уже Библией заинтересовался всерьёз. Купить было негде - в киоске однажды видел её за 50 рублей! А по церквям я не ходил. Не хотел даже. Правда, в православном храме ребёнком ещё один раз побывал. Пошли мы с ребятами в кино, ну и решили: для интереса, пока ещё есть время до сеанса, зайти туда, посмотреть, как там и что. Вот, собственно и все. А тут вдруг читаю объявление в газете: община украинских греко-католиков из Германии пришлёт всем желающим катехизис, молитвенник и Библию по почте. Но прислали мне только катехизис и молитвенник, а Библию нет. Вот так в нашем доме и появилась первая духовная литература, у неё даже типографский запах был какой-то особенный. До сих пор была только идейная. Ведь папа был на своём заводе пропагандистом, в партию вступил он вскоре после приезда в Сумы, а в 1990 году вышел из неё, как и все. А я тоже хотел выйти из комсомола, но потом махнул на это дело рукой, и спустя несколько месяцев комсомол исчез сам собой.

   А в дни путча набралась страха вся наша семья.

   Устроили его реакционеры, недовольные политикой Горбачёва. Впрочем, на тот момент свой авторитет он уже потерял, тем не менее соделал он великое, дал людям действитель-но право свободно дышать и надежду на лучшую и достойную жизнь. А книга его о перестройке, изменившей мир к лучшему, стала мировым бестселлером. На смену ему пришёл Ельцин, человек, к которому я отношусь с величайшим уважением. По своей значимости этот выдающийся реформатор соизмерим даже с Петром Первым. Именно благодаря им обоим я и стал таким, как есть. Свободно мыслящим и дорожащим доброй совестью, а не безликим и бесполым «товарищем», человеческим фактором, не имеющим собственного голоса, равнодушным и даже пьющим, достигающим посредством этого согласия с собой и с коллективом. Совсем другое дело - Путин. То, что не удалось путчистам, удалось ему. Это безусловный мерзавец, который непросто беззастенчиво крадёт миллиарды и ввёл в России диктатуру, чтобы ему и его друзьям не мешали это делать, он украл у людей главное - надежду и веру в справедливость, на этот раз, кажется насовсем. Впрочем, чего ещё можно ожидать от чекиста, достойного ученика Берии и Андропова, который мечтал о работе в органах ещё со школьной скамьи, а затем реализовал свои детские мечты о богатой жизни за чужой счёт, и сейчас в России у власти его друзья-кагэбэшники и «питерская мафия». Те же, кто поддерживают его, получили взамен дешёвую водку и колбасу, и никакая свобода им не нужна. Выходит, верно говорят, всякий народ какое заслуживает правительство, такое и имеет.

   Впрочем, расскажу немного о тех днях. Испугались мы очень сильно, когда услышали по радио какие-то неудобовразумительные сообщения. Надо сказать, что мои папа и мама собирались тогда вдвоём по путёвке в Крым. Но когда узнали обо всём об этом, отказа-лись от этой поездки и сдали путёвку - боялись оставить всех нас одних. Ведь эти дела грозили чем угодно, даже призывом студентов в армию. Хотя я думаю, что скорее всего, если бы они имели успех, пошёл бы не в армию, а в партизаны. А что поделаешь, нашим дедушкам и бабушкам и даже родителям в своё время досталось - они были на войне. Слава Богу, путч провалился. И мне довелось своими глазами видеть смену эпох. Говорят, что такие люди считаются очень счастливыми. Что ж, похоже это так и есть. А родители, когда это всё кончилось, всё-таки уехали, но не на курорт, а Киев и Бердичев, к местам

своей молодости, туда, где они познакомились и поженились.

   А тем временем занятия в институте возобновились. Я уже на втором курсе, но у меня возникло ощущение, что что-то не то. Самочувствие вдруг даёт сбой. Занятия в спортив-ной секции прекратились, а потом начал пропускать занятия, и лекции, и семинары. А вместо этого гулял пешком и ходил в кино. А фильмы в то время шли почти только американские. Цены ещё были терпимыми, их с начала года повысили в несколько раз, думали, что от этого появятся товары и продукты в магазинах, и бросили по 60 рублей

«компенсации» каждому, да ещё на Украине кроме денег ввели ещё и «купоны». В какой-то момент мне всё же удалось взять себя в руки и семестр закрыть. Тогда со мной случи-лось то, чего раньше никогда не было: я сдал зачёт с чужим конспектом и завалил. А пересдавал его с температурой и гриппом одному профессору, кстати, довольно против-ная личность, который, между тем, очень гордился тем, что его книга напечатана в Англии и стоит сколько-то там фунтов стерлингов. Отгулял зимние каникулы, а в следующем семестре отучился всего месяц, смотрю: наука не идёт совсем. Ну, в деканате ко мне хорошо относились, посоветовали академический отпуск взять на год, я и взял.

Хотел ещё одно дело прокрутить, перевестись на экономический факультет. Мне бы разрешили, один только экзамен надо было досдать, но требовался трёхсторонний договор между мною, ВУЗом и предприятием. Но на папином заводе ничего не вышло: генераль-ный директор не подписал. Так что политэкономию я учил зря, но зато занялся английс-ким языком. Ведь изучал я немецкий, и в школе, и в техникуме, и в институте. Мог даже в Германию на стажировку попасть. А тут понял, что без английского в современном мире нельзя. Кое-что из него я уже знал по детским мультикам. Достал большие словари, разобрался с правилами чтения и с грамматикой. В результате дошёл до неплохого уров-ня. Мне на кафедре иностранных языков даже разрешили в английскую группу переве-стись, языком я владел уже не хуже своих товарищей, а может и лучше, ведь сами знаете, как у нас там было с английским и вообще с языками.

   Однако чувствовать себя лучше я не стал и к занятиям не вернулся. Аппаратуры для диагностики и хороших, толковых врачей у нас не было, и они никак не могли опреде-лить,в чём проблема. Пришлось даже прибегнуть к психиатрической помощи. Мне было ужасно неловко за самого себя, и я уже начал думать, что мир слишком серьёзен и жесток для меня. Бывали периоды даже, что я подолгу не вставал с постели. Однако, когда мне бывало получше, почитывал книги, в основном свои любимые словари и энциклопедии,

занимался музицированием на пианино и гитаре, смотрел за маленьким племянником, который меня обожал, ведь так получилось, что он рос без отца. А кроме английского, освоил ещё немного язык программирования СИ ( несколько других я уже знал ). Правда, это мне в будущем не пригодилось, хоть я в юности и увлекался программированием, но программистом-профессионалом так и не стал, а вместо этого стал блоггером.

 

   А ещё у меня на втором курсе произошло тоже знаменательное событие: мы начали изучать историю философии, которая меня страшно заинтересовала. Мы рассуждали о разных взглядах на наш мир, но все они  были разные и давали диаметрально противопо-ложные взгляды на вещи. Так и не было понятно, что же есть истина, это я решил для себя только потом. Но об этом немного погодя.